Грузия является не просто ключевой для поставок каспийской нефти и газа в Европу страной, но и моделью успешной демократии западного образца. Можно по-разному относиться к success story команды Михаила Саакашвили, но инерция поступательного развития страны, заданная в те годы, все еще наблюдается. И эта Грузия – угроза для российской и вообще любой другой постсоветской модели авторитаризма с «вертикалями власти» и «суверенными демократиями». 

Одновременно с этим, Грузия – самая полноценная страна Южного Кавказа в смысле интеграционного сотрудничества с Европейским Союзом и НАТО. И часть территории этой Грузии, оккупирована российскими войсками. То, что происходит сегодня на востоке Украины, на в Абхазии и Южной Осетии было «обкатано» еще в августе 2008 года. Но если в тот период речь шла о грузинской модели как угрозе российской мягкой силе в регионе, то сейчас, в условиях нестабильности в самой России, дискредитация грузинской демократии тем более остается в кремлевских приоритетах. 

Даже после ухода команды Михаила Саакашвили осознание природы и степени опасности, исходящей от роста российской «мягкой силы», в грузинской политической среде не пропало.

Так, в опубликованном в конце 2017 года специальном отчете Службы Государственной Безопасности Грузии говорится следующее: «Иностранные службы разведки постоянно стараются с легальных и нелегальных позиций проникнуть в органы власти, и структуры безопасности страны, получить доступ к государственным секретам, завербовать и/или внедрить конкретных лиц, добыть информацию о процессах, текущих в политической, экономической, и военной сфере Грузии. Их основным стремлением является воздействие на внутреннюю и внешнюю политику страны»[1].

Тема «мягкой силы» в отчете акцентировалась особо, что подтверждает присутствие концептуального понимания вопроса соответствующими государственными институтами страны. Согласно отчету, спецслужбы разных стран «стараются получить разведывательную информацию, и, следовательно, желаемый результат, с применением несиловых методов, соответственно концепции т.н. «мягкой силы». Они активно используют компоненты «народной дипломатии» и «информационной диверсии». «Для нейтрализации этого комплексно и планомерно проводились предусмотренные законом мероприятия для выявления сил, вовлеченных в деятельность, и источников их финансирования. А также для установления лиц, которые возможно, сотрудничали с иностранными спецслужбами. Сферу интереса иностранных спецслужб представляют субъекты, важные для экономического развития страны, экономическая политика власти, а также изучение экономического потенциала и рынка Грузии», говорится в документе[2]. 

Кроме того, согласно в том же 2017 году опубликованному специальному отчету Министерства Обороны Грузии под названием «Стратегический оборонный обзор 2017 - 2020», именно Россия остается основной угрозой для Грузии[3].      

Несмотря на концептуальное понимание, в грузинской экспертной среде бытует мнение, что степень инфильтрации российских спецслужб в стратегически важные институты Грузии остается неизвестной ввиду лишь относительной полноценности люстрационных мер, предпринимаемых в рамках соответствующий законов, принятых при Саакашвили. В сравнении с пока еще не совсем сформировавшейся в смысле институционализации революционных достижений Арменией, и с авторитарным Азербайджаном, качество контр-пропаганды независимых от российского влияния грузинских СМИ несравнимо выше. Однако факт серьезного российского влияния, транслируемого в местное медиа-пространство, неоспорим. 

Существенную роль во всем этом сыграло обновление политической элиты страны за счет более умеренных в отношении России сил – контакты самого Бидзины Иванишвили с Москвой были известны еще задолго до появления «Грузинской мечты». Со временем, усилиями части политического спектра Грузии, тема «агентов влияния» превратилась в непременную часть внутриполитического дискурса, время от времени приобретая острый характер. 

Анализ дискурса показывает, что для расшатывания внутриполитической обстановки в рамках общей политики трансляции российской «мягкой силы» в Грузии акцентируется перечисленная ниже тематика:

• Гомосексуализм, педофилия, зоофилия как элементы западной культуры, противоречащие национальным традициям, устоям грузинского народа, в особенности на фоне дискуссий о месте и роли семьи и церкви;
• Россия – единственная сила, способная защищать православные ценности и противостоять в регионе Западу;
• Членство в НАТО как неизбежный путь к потере оккупированных территорий;
• Идея неприсоединения к военным блокам;
• Финансируемые Западом НПО рано или поздно непременно осуществят очередную «оранжевую революцию»;
• Интересы Турции в Грузии исключительно агрессивны; экономическое присутствие Турции в Грузии непременно приведет к зависимости от Анкары;
• Соглашение об ассоциации с ЕС непременно приведет к демографической катастрофе посредством потери контроля над рынком труда и трудовой миграцией.

При этом, ответы на связанные с этими темами вопросы в рамках дискурса преподносятся исключительно в контрастных, «черно-белых» тонах, а виноватым в любом случае оказывается Запад и прозападные либеральные силы в самой Грузии. В этом плане особо следует отметить деятельность Фонда Горчакова, силами которого в 2014 году в Facebook была создана страница под названием Politicano (формально создана Российско-Грузинским Общественным Центром)[4]. Привлекает внимание так же деятельности информационного агентства Sakinformi, связанного с представляющей интересы Кремля организацией под названием «Историческое наследие»[5]^{, [6]}. Особняком стоит проект под названием «Евразийский центр» во главе с Гулбаатом Рцхиладзе, а также «Центр глобальных исследований», созданный при поддержке российского Центра Льва Гумилева[7]. Список, как показывают наши беседы с грузинскими экспертами, известен довольно хорошо, и его можно продолжить.   

Что касается политических партий Грузии, то их можно условно разделить на две части. Первая представлена пророссийскими партиями как таковыми – это представленная в парламенте страны «Промышленность спасет Грузию», а также представленная в органах местного самоуправления партия «Демократическое движение – Единая Грузия» Нино Бурджанадзе. Саму Бурджанадзе можно считать одной из старожилов пророссийской части политического спектра страны. Кроме того, сюда можно отнести и более мелкие партии, например, «Социалистическая Грузия».

Саму «Грузинскую мечту» назвать пророссийской партией сложно, однако время от времени отдельные ее представители, будь то чиновники или члены парламента, неоднократно делали заявления в той или иной форме отвечающие интересам Москвы. В целом, эту партию можно оценить, как умеренно-прозападную. Вторая группа представлена ультраправыми, наиболее известным политическим объединением которых является «Альянс патриотов Грузии» - представленная в парламенте страны партия, стоящая на откровенно антизападных, антитурецких, пророссийских позициях.   

Несомненно, сложно вместить анализ всей сети, обслуживающей российскую «мягкую силу» в Грузии – для этого потребовалось бы гораздо больше времени и места. Но это – существует, и это – не отдельно взятый феномен, присущий именно российско-грузинским отношениям, а часть внешней политики России в целом – на Южном Кавказе и шире. 

Что бы то ни было, вселяет надежду то, что большинство населения страны все-же придерживается прозападных взглядов, и это самая молодая, социально активная и пассионарная часть грузинского общества. Так, согласно проведенному Национальным демократическим институтом (NDI) и Кавказским центром исследовательских ресурсов (CRRC) в декабре 2018 года исследованию, более 80 процентов жителей Грузии поддерживают вступление страны в ЕС[8]. Аналогичным же образом все это отражается в настроениях и динамике пользователей социальных сетей. С одной стороны, на всем постсоветском пространстве быть пророссийским, евразийцем и т.д. становится все менее и менее популярным в среде молодежи и социально-активных людей среднего возраста. Тому масса причин, связанных в первую очередь с Россией, а не самой Грузией. С другой, в случае с Грузией багаж в виде оккупированных территорий и целого ряда иных системных факторов, от присущего грузинскому обществу традиционно национализма до осознания уникальности избранной страной модели государственности, со временем сделают Грузию все более и более невосприимчивой к инструментам российской «мягкой силы» на Южном Кавказе.

Экспертная группа CCBS 

[1] Российская мягкая сила, агенты, финансирование терроризма - отчет СГБ парламенту // Грузия Online, 13 апреля, 2017 г. - http://www.apsny.ge/2017/pol/1492105873.php.

[2] Там же.

[3] Strategic Defense Review 2017-2020: Russia Remains Top Threat to Georgia // Georgia today, 25 April 2017 -  http://georgiatoday.ge/news/6397/Strategic-Defense-Review-2017-2020:-Russia-Remains-the-Top-Threat-to-Georgia.

[4] https://www.facebook.com/PoliticanoGeorgia.

[5] http://ru.saqinform.ge/.

[6] Дмитрий Медведев в ответ на обращение, поступившее от членов общественного совета неправительственной организации «Историческое наследие» (Грузия), направил послание с приветствием по случаю презентации данной организации в Тбилиси // Президент России, официальный сайт, 27 марта 2009 г. - http://special.kremlin.ru/events/president/news/3557.  

[7] http://globalresearch.ge/ru.

[8] Опрос NDI указал на рост прозападных настроений в Грузии // Кавказский Узел, 29 января 2019 г. - https://www.kavkaz-uzel.eu/articles/330983/

07 Мая 2020 / 13:45