Сегодня Армения стоит перед историческим выбором. Судьба, в результате военного поражения, так внезапно сломавшего привычную парадигму армянской внешней и внутренней политики,  предоставила Еревану возможность  переосмыслить ее итоги за тридцать и более последних лет и задуматься о том – в каком направлении двигать страну далее?

На протяжении всего XX  века националистический дискурс определял сознание населения и самой Армении и диаспоры. Даже когда она входила в состав Российской империи или Советского Союза, национальные чувства преобладали, после 1915 года к ним прибавился комплекс народа-мученика. Национализм пронизывал программы всех политических партий Армении, что до 1920 года, что после 1990.

Можно сказать, что в общественной жизни исторические проблемы  доминировали над проблемами сегодняшнего дня. В этом смысле древняя история страны оказала ей плохую услугу, заставляя переносить воспоминания о славном и великом прошлом в настоящее, в котором не было месту легендам и мифам древности. В равной степени непродуктивным являлось обращение к старым обидам, превращение их в основу самосознания. Иосиф Бродский называл это «местным комплексом Золотой Орды» («Главным злом признано вторжение испанцев и варварское разрушенье древней цивилизации ацтеков»).

Педалирование национальной исключительности, претензии на восстановление государственности в «исторических» границах в этнически, культурно и религиозно сложно устроенном регионе не могли не привести к катастрофе, ибо армянский нарратив неизбежно наталкивался на противостоящие ему нарративы соседей, численно превосходящих.

Итогом первых потрясений 1915-1920 гг., стало уничтожение Западной Армении как культурной и языковой общности, потеря государственности в целом, и превращение Восточной Армении в территориальную единицу советской империи. Главным уроком было то, что далекие центры силы не будут активно вмешиваться в кавказские дела, несмотря на щедрые посулы. Армении могли предлагать по Севрскому миру какие угодно границы, но сил заставить Турцию соблюдать их ни у кого не было, равно как оказать давление на Советскую Россию. И даже Сталин не смог в 1945-1946 гг. заставить Анкару вернуть Карс и Арарат.

Перестройка оживила националистические чувства и мечтания. Вместо сосредоточения на социально-экономических вопросах, армянская общественность обратилась к историческим мифам, главным из которых стал карабахский. Требование «воссоединения» Армении и Арцаха явилось сплачивающим население пунктом, под которым пришли к власти молодые националисты, а старые армянские коммунисты им не препятствовали. Реализация территориальной аннексии могло вести только к катастрофе, и она к ней  привела. Несмотря на военную победу в 1994 (оказавшейся, как выяснилось, пирровой), Армения попала в блокаду, экономика ее рухнула, началась массовая эмиграция из страны, а военные расходы легли тяжким бременем на бюджет. Армения стала заложником своей победы.

Смена правящих политических сил – сперва Левона Тер-Петросяна на Роберта Кочаряна и Сержа Саркисяна, а затем на Никола Пашиняна, ничего не меняла в этом смысле. Националистический триумфалистский дискурс господствовал в армянском обществе и политикуме. Тем сильнее и неожиданнее оказалось военное поражение осенью 2020 года, когда только де-факто капитуляция спасла армянские силы от полного разгрома. События ночи с 9 на 10 ноября 2020 года, когда негодующая толпа штурмом взяла здания правительства и парламента, отражали этот психологический шок.

Жители приграничных районов Армении, уже двадцать шесть лет живших в глубоком тылу, и думать забывших о границе, оказались вдруг по соседству с азербайджанскими войсками, как это произошло, например, в Сюнике, где города Капан и Горис теперь находятся на расстоянии вытянутой руки от солдат вчерашнего противника.

Сам Карабах теперь в полном окружении со стороны Азербайджана, при том, что город Шуша, который в буквальном смысле нависает над Степанакертом, тоже контролируется Баку, Гадрут потерян, а Мардакерт и Мартуни практически отрезаны от столицы, и линия разведения войск проходит в нескольких километрах от них. Только узкий лачинский коридор связывает Карабах с Арменией. Понятно, что в обозримом будущем это означает прекращение существования карабахских вооруженных сил, ибо Баку в состоянии запретить перевозку оружия, боеприпасов и военнослужащих.

Первая реакция армянского политикума на произошедшее было отрицание реальности и придумывание конспирологических версий, наподобие «Шуша не была взята, ее сдали», зачисление Никола Пашиняна в «агенты влияния» Турции и т.п. Оппозиция выдвинула на роль сменщика Вазгена Манукяна, который был одним из организаторов карабахской катастрофы, человека, пришедшего во власть в 1990 на лозунгах территориальной аннексии. Таким образом было продемонстрировано, что общество не готово к честному и откровенному разговору о причинах национальной катастрофы. Парадоксальным образом премьер Пашинян продемонстрировал способность на ходу менять политический курс, работая по повестке, которую ему навязывает Баку, и занимаясь конкретными вопросами. Правда и во власти звучат порой демагогические высказывания, наподобие утверждения министра иностранных дел Ары Айвазяна о том, что нужна «деоккупация Арцаха». Но, в целом, правящая команда показывает больший реализм, чем оппозиция. Как сказала вице-спикер парламента Лена Назарян: «мысли о военном реванше надо отбросить».

Сегодня для Армении главное – осмыслить тот путь, который привел страну к нынешнему падению в пропасть. Тот факт, что более чем за два месяца правительство Пашиняна не удалось сбросить путем публичных протестов говорит о том, что население не готово предпринимать активные действия ради Карабаха – в отличие от 1988-1990 гг., и это внушает осторожный оптимизм.

Как говорит та же Назарян: «хочу, чтобы мне пальцем показали, за счет чьего 18-летнего сына они хотят это сделать». Думается, сегодня армянское общество  внутренне противоречиво – на словах готовность отрицать реальность, но на практике - нежелание вновь увязнуть в войне, понимание последствий экстремистских действий.

Пять лет – срок на которые в регион введены российские миротворцы,  пролетят быстро, думать, что они будут стоять там вечно – значит, повторять прежнюю ошибку, когда Ереван полагал, что оккупация территории Азербайджана может длиться неопределенно долго, и из этого исходил в своей стратегии. Поэтому принципиальные решения надлежит как можно скорее. Выход один – Армения должна стать частью Большого Закавказья, а не существовать сама по себе, без учета интереса соседей. Для этого необходимо историческое примирение с Турцией и Азербайджаном. До этого Армения была «вещью в себе» или «для себя», и шла на конфликт с Баку, требуя Нагорный Карабах. Теперь, как в «единой Европе», политика должна исходить из компромисса, из взаимной выгоды.

То, что в  регионе все тесно переплетено, что чтобы добраться в Нахичевань или Карабах, надо ехать через чужую территорию, это, на самом деле, благо, ибо в конечном счете работает на сближение, на более тесную увязку между странами и народами. Сосуществование в нескольких километрах друг от друга азербайджанской Шуши и армянского Степанакерта должно послужить не разделению, а взаимопониманию.

В 1988 был сделан выбор в пользу конфликта с соседями и аннексии территорий, в 2021 году Армения, сегодня объективно служащая барьером между Турцией и Азербайджаном, должна стать мостом между ними. Иного выбора у нее нет. На смену проекту «воинственная Армения» нужна мирная и открытая Армения, получающая свою выгоду от взаимовыгодной региональной кооперации, в которую будут включены и Грузия и Иран.  

Политолог, журналист - Москва

Максим Артемьев 

20 Января 2021 / 14:07