Большинство экспертов по региональной политике и безопасности Южного Кавказа единодушны во мнении, что Запад остался в стороне от драматической развязки конфликта в Нагорном Карабахе. Военно-политическая развязка карабахской осени 2020 года обошла стороной Запад. Минская группа ОБСЕ, сопредседателями которой, помимо РФ являются еще США и Франция, осталась в стороне от процесса урегулирования. Последний визит в регион сопредседателей от Франции и США продемонстрировал, что у Минской группы на сегодня не готова даже повестка для переговоров. 

Однако, Запад на Южном Кавказе – это больше, чем Минская группа ОБСЕ. Как минимум по причине экономической и культурно-исторической. ЕС является крупнейшим торговым партнером всех стран региона. Председательство Германии в ЕС в ближайшие пол года также сулит активность Европы во внешней политике. США выступает в роли балансира для стран региона. Как Азербайджан, так и Армения придают взаимоотношениям с США стратегическую важность, а с началом деятельности Администрации Байдена в Белом Доме политика США в отношении постсоветсткого пространства, и в частности в отношении Южного Кавказа приобретет конкретные контуры. Политический дискурс постсоветских республик Южного Кавказа еще в начале 20 века отличался намного большей долей наполненности европейскими ценностями, в сравнении с политическими процессами в европейских колониях на Ближнем Востоке и Магрибе.

С момента распада Советского Союза и начала кровопролитных этно-территориальных конфликтов в Южной Осетии, Абхазии и Нагорном Карабахе, именно страны Европейского Союза стали главным источником финансирования проектов и ноу-хау в области публичной дипломатии, как инструмента разрешения и предотвращения конфликтов.     

В этом отношении, учитывая свершившееся этой осенью коренное переформатирование статус-кво в Нагорном Карабахе и всей геополитики региона, возможности европейских институтов сторонами конфликта однозначно пригодятся. Особенно важно отметить роль тех международных неправительственных организаций, которые имели опыт аналогичного рода успешных инициатив в прошлом.  

К примеру, в свое время довольно активно в местном гражданском обществе продвигался проект Текали, названный по одноименному селу в Марнеульском районе Грузии. Село Текали, помимо богатой истории, славится тем, что находится в регионе важных транспортных коммуникаций и активной трансграничной торговли. С 2010 году это приграничное азербайджанское село, находящееся на стыке государственных границ Грузии, Армении и Азербайджана, стало центром целой серии инициатив, ставших известными под названием Tekali process, ставившими своей целью активизацию диалога между гражданскими обществами Азербайджана и Армении. Как правило, к проектам в рамках Tekali process привлекали представители гражданского общества, неправительственных организаций и активисты правозащитники, однако среди участников традиционно было также много артистов, представителей искусства и т.д. В качестве примера, описывающего направленность проектов данной платформы, можно привести прошедший в этом селе. Летом 2012 года фестиваль, посвященный трансформации восприятия конфликта сторонами, благодаря искусству.

Инициатива Европейского Партнерства по Нагорному Карабаху (EPNK) также имеет свою позитивную историю. Европейские неправительственные организации обзавелись многочисленными партнерскими организациями в регионе, реализовали десятки проектов, в которых участвовали практически все социально активные группы населения. В организациях сконцентрированы опытные в миротворчестве профессионалы, которые могут и должны быть вовлечены в постконфликтный период выстраивания доверия и мира в регионе.

На сегодня существует потребность для деятельности миротворческих организаций.

В первую очередь, следует обратить внимание на сами стороны конфликта. Продлившаяся 44 дня и приведшая, помимо тектонического масштаба изменениям во всем регионе война, стала, в первую очередь, очередной травмой для тысяч и тысяч людей в обоих странах. Многие из переживших ужас последней войны в Карабахе все еще остаются там, это в первую очередь относится к армянскому населению. В свою очередь, азербайджанское правительство уже форсирует процесс подготовительных мероприятий, рассчитанных на возвращение азербайджанских беженцев, покинувших Карабах и сопредельные районы в начале 1990-х годов, во время первой войны.

До войны 2020 года реализация миротворческая деятельность существенно осложнялась тем, что Баку такие проекты или блокировал, или участвовал в них нехотя, формально. Это объяснялось тем, что несмотря на баланс сил, Азербайджан находился в состоянии побежденного, а любого рода инициативы из области публичной дипломатии в ситуации, когда Карабах и прилегающие районы оккупированы, по мнению азербайджанской дипломатии, лишь закрепляли статус-кво. Теперь ситуация меняется коренным образом. С одной стороны, как уже было отмечено, армянская сторона сейчас находится в состоянии такого же, в возможно еще более серьезного, кризиса, чем Азербайджан в начале 1990-х. С другой стороны, по мере стихания послевоенной эйфории Баку стал давать сигналы, свидетельствующие скорее о заинтересованности в ускоренной «реинтеграции» остающихся в Карабахе армян. По информации, поступающей от наших азербайджанских источников, ряд государственных ведомств уже приступили в авральном режиме к мероприятиям подготовительного характера и, по всей видимости, уже весной следующего года в Карабах и сопредельные районы начнут возвращаться первые азербайджанские беженцы.

В ситуации, когда Азербайджан удовлетворен сложившимся после 44-дневной войны положением дел, смысла для Баку блокировать инициативы публичной дипломатии нет. Что касается армянской стороны, то шок военного поражения, территориальных и людских потерь будет какое-то время сдерживать гражданское общество от подобного рода инициатив. Однако, хотя ситуация в сегодняшней Армении и напоминает таковую в Азербайджане начала 90-х годов прошлого века, не требуется семи пядей во лбу, чтобы понять – у Армении нет восьми миллионов населения и запасов каспийской нефти и газа, как у Азербайджана в 1994 году.

Другая сторона вопроса связана с финансами и бюрократическими механизмами самого Европейского Союза. Приоритеты финансирования ЕС различных областей определяются в рамках т.н. Многолетней Финансовой Концепции MFF (Multiannual Financial Framework) семилетний срок. Бюджет ЕС, составляющий на 2021 – 2027 годы около триллиона евро, составлялся, обсуждался и принимался до 44-дневной войны. Все миротворческие инициативы, проекты по поддержанию мира и предотвращению (разрешению) конфликтов, финансируемые ЕС, должны быть предусмотрены в семилетнем бюджете. Нагорный Карабах итак никогда не был в топе приоритетов Германии и Франции, по крайней мере с начала конфликтов в Ливии и Сирии, а также на фоне конфликта в Украине с 2014 года. Сложно сказать, готовы ли будут европейцы оперативно пересмотреть свои расходы на фоне резкого переформатирования расклада на Южном Кавказе. Однако, председательство Германии в ЕС может изменить ситуацию, так как крупнейшая экономика Европы способна проводить волевые решения. Здесь уместно будет разделить финансирование непосредственно инфраструктурных проектов и миротворческой деятельности.

Наконец, коренным образом от довоенной нынешнюю ситуацию вокруг Нагорного Карабаха делает не только военный успех Азербайджана и практически полное восстановление территориальной целостности, но и присутствие на месте российских миротворцев. США и ЕС остались в стороне от дивидендов, полученных Москвой и Анкарой, а президент Азербайджана Ильхам Алиев в серии своих выступлений в ходе войны неоднократно подчеркивал несостоятельность западной дипломатии в Нагорном Карабахе. Но присутствие российских миротворцев в регионе практически полностью исключает возобновление боевых действий. Соответственно, даже в такой невыгодной ситуации, компетенции европейских институтов в области публичной дипломатии и межобщинного диалога будут востребованы и иметь намного большую эффективность, нежели все предыдущие годы. В сфере «трека два», на неправительственном уровне, Европа способна наверстать упущенное в «треке один» - уровень официальной дипломатии, где ЕС остался вне игры.

Кстати, армянские и азербайджанские медиаисточники и социальные сети уже полны видеокадров, скажем так, «первичного» мирного взаимодействия военнослужащих обеих сторон, еще вчера убивавших друг друга. И не всегда в этом взаимодействии принимают участие российские миротворцы. Изменилась даже сама природа того, что раньше называлось «линией фронта» - сейчас это или государственная граница Армении и Азербайджана, или линия контроля, где стороны разграничены скорее блокпостами, нежели траншеями и эшелонами окопов, как было до сих пор. Армяне и азербайджанцы, несмотря на кровавые страницы своей истории, все же большую часть времени жили бок о бок мирно, а сложившаяся после осени 2020 года в регионе Южного Кавказа обстановка будет только способствовать этому.

Экспертная группа CCBS 

29 Декабря 2020 / 10:27