CCBS представляет вниманию наших читателей эксклюзивное интервью с Микаэлем Золяном, политологом, членом Национального Собрания Армении. Благодарим собеседника за интересную беседу.  

Как фактор COVID-19 сказывается на политической жизни в Армении? Теряет ли Пашинян популярность из-за плохих результатов в борьбе с коронавирусом?

Конечно, как и во всех странах пандемия влияет на все сферы жизни в Армении. В первые месяцы после начала пандемии, правительство ввело карантин, благодаря чему распространение вируса было сильно ограничено, и в марте-апреле показатели Армении по заболеваемости были одними из самых низких в регионе, и были сравнимы с показателями таких стран, как страны Центральной Европы, Скандинавии (не считая Швеции) и Балтии. Однако, к сожалению, в отличие от европейских стран, Армения не могла позволить себе продолжать локдаун в течении неопределенного времени. Во-первых, Армения - это страна без выхода к морю, у которой конфликт с двумя из четырех соседей, во-вторых, из-а коррупции и неэффективного менеджмента в течении 20 лет предшествующих революции, и экономика, и государственная система Армении были поставлены на грань катастрофы. После революции 2018 года, многое изменилось, и в 2019 в Армении был мощный экономический рост, но, естественно этого не могло быть достаточно, чтобы исправить ошибки, совершенные в течении десятилетий. Поэтому, чтобы избежать полного экономического коллапса, Армении пришлось пойти на «открытие» экономики, что привело к росту заболеваемости в конце мая и в июне. Похожая ситуация наблюдается и в других странах, где по экономическим причинам локдаун был снят, и имеется резкое увеличение заболеваемости. Сейчас здравоохранение Армении работает на пределе, но коллапса системы здравоохранения пока удается избежать. Есть надежды, что пик уже пройден и сейчас пандемия вышла на так называемое плато, однако, понятно, что нам предстоит еще достаточно сложный период.

Недавно были опубликованы результаты опроса Gallup International Association, проведенного в июне, по которым деятельность премьера одобряет 85 процентов населения. По моей оценке, если после этого и могло быть определенное падение рейтинга, то оно не могло быть настолько значительным, чтобы это могло повлиять на расклад политических сил. Другое дело, что личная популярность премьера, не обязательно конвертируется в популярность всего правительства или парламента. По тому же опросу, деятельность правительства в целом одобряет 67.9 %, а парламента — всего 54.7 %. В том, что нам -депутатам особенно много достается от граждан, я и сам мог убедиться в результате встреч с избирателями, не говоря уже о разговорах с таксистами. Но в любом случае, не думаю, что можно говорить о серьезном изменении политической обстановки. У премьера и правящей партии был огромный кредит доверия: альянс Мой Шаг набрал 70 процентов на парламентских выборах в то время, как показавшая второй результат партия Процветающая Армения, всего 8 процентов. Понятно, что такой разрыв не может быть преодолен в течении короткого времени. К тому же, если даже предположить, что правящая сила потеряла часть поддержки, из этого не следует, что это поддержка перешла к другим оппозиционным силам. Скорее, можно говорить о том, что многие граждане стали более критично относиться к власти, что проявляется также и в социальных сетях, где проявилось недовольство локдауном, а потом, например, обязательным ношением масок, а также распространены ковид-диссидентские теории. Однако, в целом, я уверен, что граждане Армении, если бы сегодня были выборы снова подавляющим большинством поддержали бы Мой Шаг. Причем во многом это результат того, что большинство оппозиционных партий прямо или косвенно связаны с предыдущим режимом, и для большинства жителей Армении это совершенно неприемлемо. Есть конечно и новые партии, не связанные со старым режимом, но им пока не удается приобрести значительное влияние, поскольку у них нет финансовых и медиа ресурсов, которые есть у представителей старого режима.

Изменилась ли политическая система Армении за эти два года после бархатной революции? Вроде бы история повторяется – одна партия доминирует безоговорчно в парламенте и в общественой жизни, опять все вращается вокруг одного человека – премьер-министра…

Конечно, изменилась, и это проявляется в первую очередь в двух вещах. Во-первых, в 2018-он году состоялись первые за десятилетия честные выборы, и новая власть полностью опирается на полученные голоса. Единственный ресурс который у нас есть — это голоса наших избирателей. Потеря поддержки граждан обернулась бы для нас политической катастрофой, ведь у новой власти нет ни финансовых ни медиа ресурсов, которые были у старых элит. Так что, интересы избирателей для новой власти это абсолютный приоритет. Это первое принципиальное отличие, второе вытекает из этого: после 2018 г. в Армении перестала существовать системная коррупция. До революции, коррупция была основой всей конструкции власти в стране, что проявлялось практически во всех сферах, начиная с тотальной раздачи взяток во время выборов. Сейчас системная коррупция разгромлена, а если представители новой власти оказываются под подозрением в коррупции, они немедленно теряют свои посты и оказываются в сфере внимания правоохранительных органов.

Что касается роли премьера, то она действительно велика, но это скорее связано не с конструкцией власти, а с той уникальной ситуацией, что сложилась в Армении в результате революции. Благодаря событиям 2018 года, Никол Пашинян приобрел в Армении просто феноменальную популярность, и вряд ли в ближайшее время кому-то еще удастся приблизиться к нему в этом отношении, даже учитывая возможные эффекты пандемии. Однако, это не мешает многим гражданам критично относиться к правительству в целом, или отдельным государственным институтам, таким, как, парламент, отдельные министерства, суды и т. д. К тому же в сфере СМИ в Армении царит полная свобода, в телеэфире можно услышать не только резкую критику в адрес властей, но даже оскорбления или угрозы, что как правило не приводит ни к каким последствиям для СМИ.

Однако, проблемы действительно есть, в особенности в судебно-правовой сфере. До революции суды были частью коррупционной системы. Новая власть с самого начала заявила, что не будет пытаться влиять на решения судов, но старые элиты сохраняют свое влияние в судебной системе. В результате, коррупционные дела, попадая в суд, могут слушаться в течении месяцев или лет, а подозреваемые за это время успевают скрыться в других странах. Не случайно, что, согласно опросам, граждане из всех ветвей власти меньше всего доверяют именно судебной власти.

Сейчас проходят судебные процессы над бывшим президентом Робертом Кочаряном, бывшим министром обороны Сейраном Оганяном, бывшим начальником Генштаба генералом Юрием Хачатуровым, а уже и над лидером партии Процветающая Армения Гагиком Царукяном. Все эти политики имеют хорошие связи в России. Означает ли это что новая власть в Ереване уже не считается с реакцией ближайшего военно-политического союзника Армении?

Еще в 2018 г., когда произошла революция, новая власть сразу же заявила, что в сфере внешней политики не нужно ожидать революционных изменений, все приоритеты Армении в этой сфере остаются стабильными. Россия остается нашим союзником, причем это касается и сферы двухсторонних отношений, и сотрудничества в рамках таких организаций как ОДКБ или ЕАЭС. В то же время, мы продолжаем развивать наше глубокое и многостороннее сотрудничество с ЕС, продолжаем развивать отношения с США, Китаем, Ираном и другими партнерами. При этом, понимая, что отношения между этими международными игроками весьма сложные, мы стараемся работать с ними так, чтобы отношения с одним партнером не вредили отношениям с другими. В то же время, для нас первостепенный приоритет — это суверенитет Армении. Все, что касается отмеченных вами уголовных дел, это внутреннее дело Армении, и не может иметь отношения к межгосударственным отношениям. Все о чем, вы говорите, это часть борьбы с коррупцией. Эти люди проходят по чисто уголовным делам, и политический компонент, это, скажем так, тактика защиты. Возможно, что у некоторых из фигурантов есть связи в разных странах, которые они могут пытаться использовать для того, чтобы уйти от ответственности. Это может создавать нестабильный информационный фон, но не думаю, что это может серьезно повлиять на наши отношения с нашими международными партнерами. По крайней мере, мы так считаем, и надеемся, что наши партнеры в этом с нами согласятся.

Спасибо большое за беседу! 

И вам спасибо! 

05 Июля 2020 / 11:56